|
4.
«История моих ботанических занятий» -
научный дневник Гете
Дневниковые записи довольно
распространенный вид письменного
творчества. Не чужд был ему и Гете.
Предлагаемое для рассмотрения
произведение, «Автор сообщает историю
своих ботанических занятий» (далее в нашем
тексте «История ...») было написано после
выхода в свет его основного труда по
исследованию растений «Опыт объяснения
метаморфоза растений» и по своей сути может
быть понято как попытка привлечь внимание к
этой работе, незаслуженно холодно
встреченной, основной образованной частью
современников.
В строгом смысле слова,
перед
нами не просто обыкновенный дневник, а
изложение научной концепции в форме
коротких мемуаров. На языке
науковедения это можно было бы назвать:
развитие концепции метаморфоза на фоне
социокультурного пласта конца XVIII
начала
XIX веков или, другими словами,
развитие научной концепции в динамике
культуры.
Первые строки работы «История...»
заслуживают полного цитирования и могут
быть признаны «рабочим инструментом» для
историка любой науки. «Для понимания
истории наук, для точного изучения хода их
развития обычно тщательно выясняют самые
ранние этапы их становления. Стараются
исследовать, кто впервые обратил внимание
на данный предмет, как при этом поступал
исследователь, где и в какое время стали
впервые наблюдаться известные явления, и
каким образом от мысли к мысли возникали
новые воззрения; как последние, получив
всеобщее признание благодаря их применению,
стали показательными для определенной
эпохи, так как в этих воззрениях, бесспорно,
появилось на свет то, что мы называем
открытием - постижение, дающее
многообразнейшие поводы к познанию и
оценке силы человеческого духа» ( Гете И.В.,
1957, с.58) (далее цитаты взяты из этого же
источника и поэтому в ссылках будут
приведены только номера страниц).
Серьезное знакомство с растениями Гете
начал в период
своей административной деятельности в
Веймаре. Проводя время на охоте, молодые
дворяне из придворного круга Карла Августа
естественно, неоднократно предпринимали
поездки по окрестным лесам. Во время
обсуждения чисто охотничьих вопросов,
затрагивались и вопросы о лесоводстве. В
Веймаре проводились обмеры лесных массивов,
планировались участки и время порубок.
Тюрингский лес и прилегающие к нему
территории стали объектом пристального и
планомерного изучения. Гете описывает эту
деятельность в следующим образом: «Хвойные
деревья всевозможных видов с их суровой
зеленью и бальзамическим ароматом,
радующие взор буковые рощи, трепетная
береза и низкие безымянные кустарники –
все искало и находило свое место. И мы могли
знакомится со всем этим и изучать в
обширных, протянувшихся на мили, более или
менее благоустроенных лесничествах» (с.60).
Различные вопросы интересовали молодого
ученого. Это и свойства древесных пород, и
изучение применения бальзамических смол.
Объектом исследований были также
разнообразные мхи. Ход своего
ботанического образования Гете образно
сравнивает с историей исследования
растений как науки. Он, как и первые «ризотомы»
(корнекопатели), начал изучение растений с
точки зрения их практической пользы и
только потом занялся серьезными
теоретическими исследованиями. В связи со
своим первоначальным образованием он с
благодарностью вспоминает доктора
Бухгольца, фармацевта и владельца местной
аптеки. Относительно этого периода, Гете
замечает, «Химия и ботаника - обе исходили
тогда из врачебных потребностей;
и как славный доктор Бухгольц отважился
перейти от своей фармакопеи к более высокой
химии, также он от узких гряд с
лекарственными травами шагнул в более
широкий мир растений. В своих садах он начал
выращивать не только лечебные растения, но
также – с научной целью – более редкие,
недавно открытые» (с.63). Гете нередко
посещал садовые участки с посадками
растений. Это стимулирует его интерес к
ботанике, тем более что среди светского
общества эта наука тогда была в моде. Работы
Линнея многих не могли оставить
равнодушными к миру растений. Считалось
дурным тоном,
не знать названия и некоторые лечебные
свойства произрастающих вокруг трав,
деревьев и кустарников. По этим причинам
пытливый ум Гете обратился к научным трудам
великого шведского ученого. «Линнеева
«Философия ботаники» изучалась мною
ежедневно, и так я продвигался все дальше в
упорядочении знаний, причем я стремился по
возможности усвоить все, что могло бы
обеспечить мне более широкий кругозор в
этом обширном царстве» – так описывает он
свой первоначальный этап систематического
изучения растений. Свою лепту в
ботаническое образование Гете, внес и
йенский университет, где работали такие
ученые как Преториус, Шлегель, Рольфинк.
Особенно большое впечатление оказало на
поэта-натуралиста знакомство с работой
Руппе «Flora
Jenensis» (1718г) «После этого для познания
растений, до тех пор замкнутого в узкий
монастырский сад и служившего одним
врачебным целям, открылся весь богатый край
и началось свободное радостное изучение
природы» (с.64).
Собирание растений для изучения и
лечения различных недугов
было характерным занятием не только для
представителей образованной знати, но и для
многих сельских жителей. Например, в «Истории...»
упоминается Фридрих Готлиб Дитрих. Этот
юноша, впервые встреченный Гете по дороге в
Карлсбад, был членом целого семейного клана
любителей ботаники. Про его деда, у Гете,
мы можем прочесть ,что он, имея
собственноручное письмо Карла Линнея,
чувствовал себя «возведенным в
ботаническое дворянство». Отец Фридриха
Готлиба также много времени отдал изучению
растений, занимаясь обучением своих юных
последователей. Семья Дитрих принадлежала
в некотором роде к свободным аптекарям. Эти
люди занимались сбором лекарственных трав,
продавая их фармацевтам,
«... а также разводили в своих садах
некоторые ароматические или
общеупотребительные целебные травы (горчанку,
любисток, астранцию, купырь,
валериану и т.п.) из них они варили по
старинным наследственным рецептам
всевозможные эликсиры и бальзамы...» (Кон Ф.,
1901 с.123). Молодой
Дитрих прилежно
занимался сбором
и определением растений во время
путешествия Гете на целебные воды и во
время его пребывания там
среди отдыхающих. «... ботанические
занятия получили новый и очень приятный
стимул, когда прибегал красивый
деревенский мальчик, в короткой курточке,
показывая большие пучки трав и цветов,
обозначая все их именами греческого,
латинского, варварского происхождения –
явление, вызывавшее большую симпатию как у
мужчин, так и у женщин» (с.65)—рассказывает
Гете о ботанических занятиях молодого
исследователя растений.
Далее им
объясняется
собственный
метод
изучения
растений:
«Благодаря повторению, названия
запечатлелись в моей памяти; в анализе я
также приобрел несколько большую сноровку,
хотя и не достиг значительного результата:
разделять и считать было чуждо моей природе»
(с.65). Несогласие
Гете с номенклатурным подходом в изучении
растений уже тогда начало проявляться и
более укрепилось после его знакомства с
Августом Карлом Батшем, который жил в
Веймаре, окончив йенский университет. «Его
образ мысли в высшей степени
соответствовал моим желаниям и требованиям
его внимание привлекало распределение
растений по семействам в восходящем,
постепенно развивающемся поступательном
движении. Этот указанный Линнеем, со
скромным пожеланием его развития,
естественный метод, который теоретически и
практически разрабатывали французские
ботаники, должен был на всю жизнь занять
полного энергией молодого человека. И так
же я был рад получить свою долю из первых
рук» (с.66) – восторженно восклицает поэт-естествоиспытатель.
Почти сходные мысли высказывал другой
исследователь растений, современник Линнея,
Гофрат Бюттнер, перевезший в Йену из
Геттингена свою библиотеку, которую Гете
приобрел для герцога Карла Августа. Он
также старался разработать распределение
растений по семействам, начиная от простого
к сложному.
Большое влияние на интерес Гете к
растениям оказали «Lettres
sur la botanique» («Ботанические письма» ) (1782)
Жан Жака Руссо, написанные в виде
наставлений по собиранию трав для его юной
кузины. Он восхищается методом великого
французского просветителя: « Его метод
овладения растительным царством,
несомненно, ведет, ... к подразделению на
семейства; и так как в то время я тоже пришел
к размышлениям подобного рода, то тем более
сильное впечатление произвело на меня его
произведение» (с.69). Гете всячески
способствовал пропаганде ботанических
работ Руссо в Германии. В своем Веймарском
саду он сажал растения согласно
естественной системе Жюссье, выделяя такие
семейства как сложноцветные, зонтичные,
лилейные и другие. В результате в 1802 году
издатель «Botanique
de J. J. Rousseau» жалуется на то, что Жюссье
мало известен на родине, между тем как его
метод прекрасно известен в Германии наряду
с популярной системой Линнея.
Отношение Гете к Линнею может быть
характеризовано следующими словами поэта-естествоиспытателя:
« ... я вместе с другими современниками,
узнал Линнея, оценил его кругозор, его все
увлекающую за собой деятельность. Я отдался
ему и его учению с полным доверием, тем не
менее мне пришлось мало-помалу
почувствовать, что кое-что на этом принятом
мною пути, если и не дезориентировало меня,
то все же задерживало» (с.70). И далее: «Невыполнимой
казалась мне задача с достоверностью
обозначить роды. Подчинить им виды. Я хорошо
знал, как это предписывалось делать, однако
мог ли я надеяться на удачное определение,
когда уже при жизни Линнея некоторые роды
были разделены и раздроблены, и даже
упразднены целые классы; из чего, казалось,
вытекает одно: даже гениальнейший
проницательнейший человек мог овладеть
природой и господствовать над ней только en
gros»
(c.71).
Легко заметить, каким большим научным
тактом обладает Гете, полемизируя с великим
реформатором систематики, он называет
Линнея такими эпитетами как «гениальнейший»,
«проницательнейший». Хотя он, всей душой
пытавшийся понять природу в ее постоянном
развитии, и не мог примерится с
искусственной табличной системой
растительного мира. Да и как может
человек, писавший следующие строки: « ...
при попытке точного применения метода, я
все же видел главное затруднение в
изменчивости органов» (с.71) согласится с
автором такого высказывания: «Причиной
того, что естественный метод имеет пробелы,
является отсутствие (в нем) пока неоткрытых
растений; познание еще многих (растений)
приведет к его завершению; ибо природа не
делает скачков» (Линней К., 1989, с.41). Видя на
одном и том же стебле округлые, выемчатые, а
потом и перистые листья, Гете никак не может
набросить сетку искусственной системы на
изучаемых представителей растительного
мира.
Способность Гете к анализу
эмпирических фактов, служащих результатом
его наблюдений, проявляется практически в
каждой строчке «Истории...». Описывая свое
путешествие через Альпы, он делает выводы,
опережающие его время на добрые сто лет: «...
при непосредственном наблюдении резко
бросалось в глаза, что каждое растение ищет
нужные ему условия, требует такого
положения, где оно могло бы проявится во
всей полноте и свободе. Выси гор, глубины
долин, свет, тень. сухость, сырость, жара,
тепло, холод, мороз – и как бы все условия не
назывались! -- роды и виды требуют их, чтобы
иметь возможность произрастать с полной
силой и в изобилии. Правда, в известных
местах, при некоторых условиях, они
уступают природе и, подчиняясь ей.
Изменяются в разновидности, однако не
отвлекаются полностью от приобретенного
права на свой облик и свои свойства» (с.72). На
основании наблюдения частоты
встречаемости лиственницы и кедра, Гете
делает вывод о влияние климата на
произрастание видов, т.е. фактически
устанавливает зональное распределение
растений в соответствии с условиями
окружающей среды.
Большое впечатление на Гете оказало
посещение ботанического сада в Падуе.
История и его краткое описание заслуживают
внимание, так как служат наглядным
обстоятельством «воодушевления и
вдохновения» молодого исследователя
растений, каковым был тогда поэт-естествоиспытатель.
Этот сад -- продукт эпохи Возрождения. Сенат
Венецианской республики первый признал,
что научной медицине пора отстать от
превратно понятых преданий древних греков
и арабов, что необходимы новые учреждения,
чтобы вызвать более живое отношение к
предмету и предоставить молодым врачам
возможность делать самостоятельные опыты и
исследования. С 1405 года, после
присоединения Падуи к Венецианской
республики, университет (основанный в 1222
году) поступил в ведение особой коллегии,
избираемой Сенатом «Riformatori
dello Studio Padovano». Под ее покровительством
для него был возведен
красивый дворец в конце XV
столетия, а в середине следующего двор
этого дворца украсился
замечательной колоннадой, работы
величайшего архитектора Венеции Андреа
Сансовино.
Когда в 1533 году Франческо Буонафеде
назначен был первым профессором учения о
лекарствах (Lettore
dei simplici), он стал настойчиво доказывать,
что преподавание
его науки (Lectura
simplicium in schola), может принести пользу
только в том случае, если студентам будут
демонстрированы (Ostensio
in horto) в
особом саду (orto
medicinal или dei
simplici) те растения, из которых
изготовляются врачебные средства (simplici).
Мысль эта встретила сочувствие; в 1545 году, в
силу декрета Венецианского Сената,
университету был отведен кусок земли из
владений монастыря С. Джустина, в котором
как раз в то время заканчивалась постройка
церкви, одного из великолепнейших зданий
эпохи Возрождения. Строителю этой церкви,
Андреа Мороне из Бергамо, был поручен план
первого ботанического сада;
в течении года он был уже приведен в
исполнение и, под руководством своих первых
префектов, Луиджи Ангуильара и Мельхиора
Вейланда (Guilandinus),
наполнился растительными сокровищами
всего мира. Приблизительное устройство
сада было таково. Над входом его ограды
располагалась латинская надпись,
вырезанная на мраморной доске, которая
гласит о семи законах, вполне либеральных,
изданных Сенатом для пользования садом.
Внутри сада большой круг, некоторым образом
святилище Флоры, обведен высокою стеною с
каменною балюстрадой, где красуются среди
каменных ваз бюсты некоторых древних
ботаников.
Пространство между этой и внешнею
садовою оградой занято древесными
насаждениями. Четыре входа, расположенные
по направлению стран света, с
художественными решетками из железа и
бронзы, открывают доступ во внутренний круг,
который разделен на четыре правильные
части двумя главными дорогами,
пересекающимися в центре под прямым углом.
На точке пересечения высоко бьет
струя могучего фонтана; среди каждой из
четырех частей тоже по фонтану меньшего
объема; кроме того по саду разбросано еще
двенадцать фонтанов, служащих для его
орошения. Каждая четверть разделена на
длинные полосы, окаймленные камнем и
разделены узкими дорожками;
они сгруппированы в различные
геометрические фигуры; в одной четверти
концентрические круги, в другой
параллельные ряды, расположенные вдоль,
поперек и наискось, в третьей, наконец,
фигуру меандра. Полосы опять-таки
поперечными каменными каймами разделены на
квадратные клумбочки, из которых каждая
предназначена для одного какого-нибудь
отдельного вида. Вдоль стены высажены
растения более теплых стран, которые зимою
прикрываются стеклянными рамами, а летом
свободно развиваются на открытом воздухе.
На северной стороне внутренней ограды для
этого выстроен восьмиугольный павильон,
восьми метров высоты, с подвижными стеклами;
он защищает роскошную вековую пальму.
которая
принадлежит к виду, встречающемуся по
южному и восточному берегу Средиземного
моря в виде дикорастущего кустарника, и еще
древних греков указана под названием Chamaerephes,
карликовая пальма.
Предание относить эту пальму ко времени
закладки сада и, действительно, каталог
1591 года упоминает уже о Chamaerops.
В противоположность этому мнению,
профессор Р. де-Визиани, (один из бывших
директоров сада) полагает, что та прежняя
пальма не могла находиться в этом месте, так
как теперешняя не может зимовать в Падуи
без перекрытия, а
появление защитных сооружений
относится к 1750 году (Кон Ф., 1901). Сам Гете, в
следующих словах, описывает свои
впечатления: «... полнее всего узнал я обилие
чужеземной растительности, когда вступил в
ботанический сад в Падуе, где на встречу мне
волшебно засияла высокая и широкая стена с
огненно-красными колокольчиками Bignonia
radicans. Далее я увидел здесь растущими на
воле многие редкие деревья, которые знал
только зимующими в наших оранжереях. Равным
образом и растения,
которые в течение более сурового
времени года требуют легкого укрытия от
мимолетных морозов. Одна вееролистная
пальма привлекла все мое внимание; по
счастливой случайности внизу ее еще
сохранились ланцетовидные листья,
последовательное рассечение их возрастало
к вершине, пока, наконец, не обнаруживалось
в полном развитии веерообразное строение
листа. Из похожего на уполовник влагалища
выступала в завершение веточка с цветками,
она казалась каким-то странным
образованием, чуждым и неожиданным, не
стоящим ни в какой связи с предшествующим
ростом» (с.72 – 73). Листья с этой пальмы
находились засушенными в его гербарии. Их
анализ привел поэта-естествоиспытателя к
совершенно новым взглядам на растительный
мир: «...окружающие нас растительные формы
не детерминированы и не установлены
изначально, но скорее при упрямой родовой и
видовой устойчивости одарены счастливой
подвижностью и гибкостью, что позволяет им
подчиниться многообразнейшим условиям,
влияющим на них на земном шаре, и сообразно
с ними образовываться и преобразоваться» (с.73).
Таким образом, он еще раз приходит
к выводу об изменчивости растительных
форм.
По его мнению, следует особое внимание
уделять различиям почвы и климатическим
условиям, под действием которых род может
изменяться в вид, «вид – в
разновидность,
а последняя снова, под действием других
условий может изменяться до бесконечности...»
(с. 73). Также, Гете, замечает, что самые
несходные между собой формы имеют явное
родство между собой и могут быть сравнимы.
Отсюда легко может быть выведен тезис о
прарастении, т.е. иными словами проводится
мысль о первоначальной идентичности всех
основных частей растений. «... я обратил
внимание на прорастание бесформенного во
время своего роста Cactus
opuntia
и с удовольствием увидел, что он
раскрывается, совсем невинно по
двудольному, образуя два нежных листочка, а
затем уже, при дальнейшем росте, развивает
будущую бесформенность» (с.74) – так
описывает поэт-естествоиспытатель свои
морфологические наблюдения. Он наблюдает
раскрытие семенных коробочек Acanthus
mollis и следит за созреванием семян. Гете
посадил несколько семян пиний в саду своей
знакомой, госпожи Ангелики, развитие их во
взрослые деревья он не мог наблюдать, так
как вскоре вернулся из Италии в Веймар, но
проезжавшие Рим путешественники, его
друзья, регулярно сообщали о развитии этих
растений. В Риме им были, в другом саду,
посажены также финиковые пальмы – объект
его многочисленных наблюдений. Не только
семенное размножение интересует Гете,
вместе с советником Рейфенштейном, он
наблюдает и обсуждает размножение с
помощью глазков, которое стало существенно
развито много позднее в ботанико-торговом
садоводстве. Наблюдения над гвоздиками все
более укрепили Гете во мнении о присутствии
метаморфоза в жизни представителей
растительного мира.
Заканчивая краткое изложение своей
деятельности по исследованию растений,
Гете, замечает: «Я пытался по возможности
наглядно изобразить здесь мою деятельность
в ходе моих ботанических занятий, к которым
все меня направляло, толкало, принуждало,
так, что я, одержимый склонностью к ним,
потратил на них значительную часть моей
жизни» (с. 76). И далее, он сетует на
непонимание современников: «... когда мой «Опыт»,
напечатанный на немецком языке уже сорок
лет тому назад, -- опыт о том, как следует
осмысленно представлять себе законы
образования растений,
-- теперь
стал более известным, особенно в Швейцарии
и Франции; многие не могут достаточно
надивиться, как это поэт, обычно
занимающийся только нравственными
феноменами, относящимися к области чувства
и фантазии, мог, на мгновение, свернув со
своего пути, вскользь и мимоходом сделать
такое замечательное открытие» (с. 77).
Исследователи
растений: Гете
1)
Биография
2)
Общий взгляд на
научные интересы Гете
3)
Основы
морфологии растений
4)
"История моих
ботанический исследований" - научный
дневник Гете
5)
Афоризмы, идеи
Гете и развитие морфологии растений в XX
веке
6)
Приложение,
список использованной литературы
К
стартовой странице Д.Б.Соколова и списку
статей>>>
|
